Глава VII

Мировоззрение Левина – Толстого.

Анализируя работы Льва Николаевича, такие как Воскресение и Анна Каренина, относящиеся к периоду духовного кризиса, можно сделать вывод, что писатель к тому времени, когда он встретился с писаниями бахаи, почти имел то мировоззрение, которому учат нас Баб и Бахаулла. Поэтому Толстой увидел в них родственную душу. Созревание происходило поэтапно, Толстой говорил, что сначала он полюбил православие, затем всё христианство, приведшее его ко всем мировым религиям, ведущим к добру и свету.

Но возвратимся в 70–е годы. Задумывая новый роман, Толстой первоначально хотел показать в нём судьбу «потерявшей себя» замужней женщины из высшего общества, но чем дальше подвигалась работа над романом, тем шире раздвигались его рамки. С поразительным мастерством и огромной силой психологической правды Толстой изобразил трагедию молодой женщины. Роман, по силе художественного мастерства не уступающий Войне и миру, даёт яркую картину жизни разных слоев общества тогдашней России, начиная от дворянских верхов и кончая крестьянством. Судьба всех героев показана в тесной связи с эпохой 70-х гг. Пореформенный помещичий и крестьянский жизненный уклад, научные и философские проблемы эпохи, вопросы искусства, исторические и политические события, отдельные правительственные мероприятия, факты общественной жизни — всё это нашло отражение в Анне Карениной. Очень наглядно в романе показаны и социально-экономические сдвиги, характеризовавшие пореформенную Россию. «У нас теперь всё это переворотилось и только укладывается»,— говорит Левин, метко характеризируя период 1861—1905 годов.

XIX век, век открытий[188] и политических переворотов, бурных событий не только в России, этот век был особенным для всего человечества. Во всех сферах деятельности человек продвигается вперед. Лишь за один XIX было изобретено столько полезных вещей, сколько не было за все последние века, вместе взятые. Но в то же время XIX в. являлся веком взлётов и упадка, веком многостильности и противоречий, переломов в сознании и культуре человечества. Бахаулла назвал этот период весной в истории человечества.

Особенным был ещё тот факт, что менялась роль женщины в мировом обществе. Борис Ейфман в книге Лев Толстой. Семидесятые годы обращается к истокам романа Анна Каренина. Импульсом послужила книга Дюма (Dumas) l’Homme-femme, в которой он рассматривал проблему измены женщин. Дюма категорически осуждал жену, бросившую мужа; мать, оставившую ребенка, по его мнению, она заслуживает наказания и должна умереть. Подобный тезис противоречит философии Толстого. Полемизируя с автором l’Homme-femme, Толстой в своей книге «Мне отмщение и Аз воздам» призывает к тому, чтобы не убивать женщину, которая согрешила. Она и так страдает, наказание в руках Бога, а не человека[189]. Толстой запрещает вмешиваться во внутренний мир другого человека, осуждать и злословить. Человеку нужно бороться с проявлениями зла, но не с помощью другого зла, какой является месть. Трагедия Анны была неизбежной, особенно в той ситуации общественных отношений, когда приближался моральный конец света[190].

Женские персонажи в качестве главной героини литературного произведения до половины ХIХ века были мало распространены. Образ женщины, конечно, появлялся на первом плане, но обычно сбоку мужчин. Женщина была лишь тенью. Ещё в первой половине ХIХ века в русской литературе доминировал определённый образ женщины, в котором самым важным элементом была её внешняя красота[191]. Лермонтов первый создал новый образ женщины, который отображал его эволюцию и изменчивый внутренний мир. Возможно, без новаторского произведения Лермонтова Герой нашего времени, Толстой бы не создал богатый и чувственный мир Анны.  

Абдул-Баха говорит: «В прошлом миром правили насилие и жестокость, и мужчина, благодаря своим сильным и агрессивным качествам ума и тела, господствовал над женщиной. Теперь положение изменилось,— сила теряет своё господство и властвовать начинают умственная энергия, интуиция и духовные свойства любви и служения, в чём сильна женщина».[192]

В романе Анна Каренина за обедом у Облонских между Карениным, Песцовым и Кознышевым возник спор о классическом и реальном образовании. Эти споры продолжались в доме Облонских,— они и в действительности велись в ту пору. Каренин «перескочил на новую тему женского образования», в связи с тем, что «правительство открывает женские курсы и университеты». Проблема женского образования была одной из острейших проблем того времени. Тяга к знаниям, борьба за независимость захватила многих женщин, и прогрессивные круги общества стояли на их стороне. Не имея права на зачисление в университет, некоторые женщины поступали в заграничные университеты и в среде русской эмиграции приобщались к революционной деятельности. Это беспокоило русское правительство и, чтобы отвлечь женщин от иностранных университетов, оно стало разрешать публичные лекции по университетским программам, а в конце 1872 г. учредило акушерские курсы при Медико-хирургической академии в Петербурге и разрешило открыть первые Высшие женские курсы профессора В. И. Герье в Москве.

Другой литературовед, Кулешов, обращает внимание на мотив железной дороги и поездов. События разворачиваются со сцены приезда Анны в Москву и встречи Вронского на вокзале, на вокзале также и заканчиваются. Это символ, через который Толстой хотел показать, что всё движется, всё меняется. То, что старое,— уходит, Россия обновляется[193]. «Мне всё кажется, что время конца века сего близится и наступает новый; в связи с тем, что и мой век здесь кончается и наступает новый, всё хочется поторопить это наступление, сделать, по крайней мере, всё от меня зависящее для этого наступления. И всем нам, всем людям на земле только это и есть настоящее дело». (Письмо Л.Т. к Н. Н. Ге (отцу). 24 декабря 1893 г.)[194] Толстой был против всех технических нововведений, в том числе и железных дорог и поездов, но человечеству не избежать технического прогресса. Техника – в руках человека, если он духовно богат, о чём заботится религия, то и техника будет работать во благо других людей. То есть, потребна гармония разума с душой.

Своё тогдашнее мировоззрение Толстой вложил в уста Левина. Левин — это сам Лев Толстой. Ведь Левина он писал с себя, сам явился его прототипом. И, не довольствуясь множеством рассыпанных по страницам романа автобиографических подробностей, обозначает себя в фамилии персонажа: ЛЕВин. Толстой порою даже не утруждает себя изменением некоторых имен и географических названий. Например, имение Левина находится в Покровском — имение Берсов (родителей жены Толстого) находилось также в Покровском.

Константин Левин явился новым образом в русской и мировой литературе. Это образ не «маленького», не «лишнего» человека. По всему своему складу, содержанию мучающих его общечеловеческих вопросов, цельности натуры, свойственному ему стремлению претворять идею в действие, Левин — мыслитель-деятель. Он призван к страстной, энергичной общественной деятельности, он стремится к преобразованию жизни на основе деятельной любви, общего и личного счастья для всех людей. Левин — натура цельная, деятельная, кипучая. Он принимает только настоящее. Его цель в жизни — жить и делать, а не просто присутствовать при жизни. Герой страстно любит жизнь, а это означает для него страстно творить жизнь. Как утверждает Н. С. Козлов, Толстой постоянно подчеркивал активную, творческую, преобразующую роль человека. Изображая людей труда, писатель неоднократно отмечал, что именно они творят и создают жизнь. Герои его художественных произведений в большинстве случаев настойчивы и активны при разрешении возникающих перед ними проблем.[195] Толстой считал, что жизнь человека только тогда разумна, когда она понимается как исполнение долга, как стремление к идеалу. Он утверждал, что этот мир — вовсе не испытание на пути перехода в мир лучший, а один из вечных миров, который прекрасен и радостен и который мы не только можем, но и должны сделать прекраснее и радостнее для живущих с нами и для всех, кто будет жить в нём после нас. Совершенствование души есть единственная цель при жизни, ибо всякая другая цель, в виду смерти, бессмысленна. Он постулирует, что осознание своего единства со всем человечеством, вытекающее из признания единого Бога, даёт людям наивысшее личное и общественное благо. Мешают этому сознанию государственные, народные, сословные, религиозные и другие предрассудки. Восстанавливает это сознание истинная религия.[196] Для Толстого «Бог» – в человеке, и жить по-Божьи для него означает жить по правде, трудами своих рук, следовать своему разуму и своей совести. Но религия не до конца отвечала требованиям Левина.

Левин, как и Толстой, чувствует сердцем, его проницательная душа и разум не согласны с теми догматами, которыми обросло Христианство. Он стремится к улучшению жизни людей, которые его окружают, а вместе с тем — и жизни всех простых людей вообще. Как и Толстой, он не любит город и городской мир, полный зла и фальши. Левин — человек с искренней душой, его образ — новый для России. Это рождение нового человека, который не хочет продолжать жить согласно правилам и традициям. Левину не хватает того, что положено в основу всей человеческой жизни — Бога, но не такого, каким его представляли простому человеку, а как Разумного, Высшего, дающего любовь и понимание людям Существа.

Душ, подобных Левину, много. Но они не могут объединиться, пока существуют внешние преграды. В каждом народе есть свои Левины, Нехлюдовы, Каратаевы. Их сердца не обросли предрассудками, а души открыты новому. Толстому удалось вырваться из тёмного мира и своим талантом показать путь в жизни многим людям. Духовное послание Толстого направлено в сердце каждого человека, а знания, черпаемые нами из его произведений, учат нас мыслить самостоятельно, без подражания, и иметь собственное мнение. Особенно если это касается души и Бога.

Молодой, полный сил и энергии Константин Левин только начинает жить и пытается изменить в своём хозяйстве многие вещи. В душе он глубокий реформатор, который всем сердцем стремится блюсти нравственную и моральную чистоту. Но общество, которое его окружает, не позволяет ему жить по каким-то другим правилам. Общество, в котором любовные похождения восхваляются, а девственность осмеивается, разбойники получают высшие чины и награды, а множество добрых людей гибнет в заключении, люди молятся царю, а не Богу. Поэтому Левин предпочитает одиночество в деревне, где он чувствует свободу. В городе он вынужден играть какую-то роль, подчиняться неизвестно кем и когда вымышленным ритуалам и традициям. Многие городские женщины кажутся ему фальшивыми «как та крашеная француженка у конторки, с завитками,— это для меня гадины, и все падшие – такие же»,— говорит он Облонскому. «А Евангельская? — спрашивает его Облонский.— Ах, перестань! Изо всего Евангелия только и помнят эти слова»,— отвечает Левин[197]. Только Кити кажется ему чистой и невинной.

По своей натуре Левин моралист и идеалист. Он хочет слиться с народом, с простыми людьми, но он для них лишь «чудной барин», а для людей своего круга лишний, потому что не принимает условия их фальшивой игры, где «лучшие люди» пытаются обмануть друг друга, возвыситься перед другими, ценят внешнюю красоту и деньги, заняты тем, что ездят друг к другу, чтобы польстить, позлословить, решить свои личные проблемы. Левину такое «высшее общество» отвратительно. Он с лёгкой завистью смотрит на жизнь простых крестьян, занятых трудом, смеющихся весело и искренне. В ночь, когда он остаётся ночевать на поле, он передумывает свою жизнь.

Все что он передумал и перечувствовал, разделялось на три отдельные хода мысли. Один — это было отречение от своей старой жизни, от своих бесполезных знаний, от своего ни к чему не нужного образования. Это отречение доставляло ему наслажденье и было для него легко и просто. Другие мысли и представления касались той жизни, которою он желал жить теперь. Простоту, чистоту, законность этой жизни он ясно чувствовал и был убеждён, что он найдёт в ней то удовлетворение, успокоение и достоинство, отсутствие которых он так болезненно чувствовал. Но третий ряд мыслей вертелся на вопросе о том, как сделать этот переход от старой жизни к новой![198]

Никто не может дать ясного ответа на последний вопрос Левина. В душе он верил, что для этого нужно быть просто добрым и честным человеком, не причинять другим вреда и воспитывать в детях искренность. По его мнению, насильственное обучение чужому языку убивает в них это ощущение.

Нет, я не буду ломаться и говорить по-французски со своими детьми, надо только не портить, не уродовать детей, и они будут прелестны[199].

Левин чувствует несправедливость своего избытка по сравнению с бедностью народа, и разговор о коммунизме заставляет его задуматься. Он считал переделку экономических условий вздором, но решил про себя, что для того, чтобы чувствовать себя вполне правым, он, хотя прежде много работал и не роскошно жил, теперь будет ещё больше работать и ещё меньше будет позволять себе роскоши[200]. Он желает вырваться из порочного круга, но сомненья охватывают его со всех сторон. Усилия одного человека слишком незначительны, он уже заранее предчувствует утопичность своих идей и невозможность перехода к новой жизни. Христианское общество слишком далеко отошло от учения Христа, для образованных людей Христос стал лишь вымыслом, а необразованная масса не совсем точно понимала глубину христианства, некоторые даже не слышали про него. Простолюдины, да и не только, были полны суеверий, болезни лечили приговорами и заговорами, искупали свои грехи тем, что давали деньги духовенству, даже не вникая в суть слов Христа. Причиной этому была сплошная неграмотность, большинство людей того времени не умело ни читать, ни писать. Поэтому они покорно слушали то, что им внушали в церквях, покорно отдавали заработанные тяжёлым трудом деньги, покорно молились иконам, образам и кресту, как язычники — различным предметам. В этом было заключено всё их представление о Боге. Во время исповеди перед свадьбой, на вопрос священнослужителя, верит ли он во всё то, чему учит нас святая апостольская церковь, Левин, неприятным для себя голосом, отвечает, что сомневается во всём.

Стоя у первой обедни, Левин попытался освежить в себе юношеские воспоминания того сильного религиозного чувства, которое он пережил от шестнадцати до семнадцати лет. Но тотчас же убедился, что это для него совершенно невозможно. Он попытался смотреть на всё это, как на не имеющий значения пустой обычай. Левин находился в отношении к религии, как и большинство его современников, в самом неопределённом отношении. Во время говенья он испытывал чувство неловкости и стыда, делая то, чего он сам не понимает, и потому, как ему говорил внутренний голос, что-то лживое и нехорошее[201].

Для Левина, как для человека неверующего и вместе с тем уважающего верования других людей, присутствие и участие в церковных обрядах было очень тяжело. Он не верил в Бога, но и не верил в полную несправедливость всего этого. Где-то в глубине души он чувствовал, что должен верить, но не мог, разум противился суевериям и предрассудкам. Не мог слепо и покорно слушать и верить в то, что говорили священники. Там, в мире духовном, он искал Бога и ответы на свои вопросы. В мире людей всё было слишком запутанно и неясно. Россия не могла возродиться на основе того представления о христианстве, которому учили в православной, католической, протестантской и других церквях. Глубокие наслоения духовного наследия христианства сводили усилия людей к нулю. Многие вообще разочаровывались в религии и отходили от церкви, от духовной институции, которая уже к тому времени изжила себя и не была в состоянии вывести человечество на путь истинный, потому что сама запуталась, но не хотела признавать этого, фанатично веря в свою непогрешимость. Левин не принимает такую религию, он чувствует, что его обманывают. Но в то же время религия остаётся единственным средством улучшения жизни людей и духовного роста. Так что же делать, продолжать верить во все эти глупости? Где можно получить разумные ответы на мучающие нас религиозные вопросы? Левин — человек неординарный для общества того времени. Его сверстники заняты карьерой, службой, погоней за деньгами, игрой в карты и любовными приключениями, а он ведёт жизнь отшельническую, работает вместе с крестьянами, задумывается о смысле жизни. И уже не на словах, а на деле показывает суть христианства, которая заключается в наших ежедневных делах: не сердиться на ближнего, не обманывать, не злословить, помогать другим, быть милосердным, защищать слабых, быть искренним со всеми людьми, доброжелательным, и в более широком: стараться искоренить крайности богатства и бедности в мире, отказаться от войн и ненависти, жить с чистой совестью, трудиться во благо себе и другим. За все совершаемые грехи нас может судить только Бог — не потому ли Левин не соглашается участвовать в судебных делах земства? Толстой ясно понимает истинную суть Христианства. Поэтому роман начинается со слов «Мне отмщение, и Аз воздам»,— то есть, человек не вправе судить других и мстить им. Бахаулла так формулирует эту древнюю заповедь:

К гневающемуся на вас отнеситесь с кротостью; укоряющего вас воздержитесь укорять в ответ — предоставьте его самому себе и положитесь на Бога, всемогущего Отмстителя, Господа силы и справедливости.[202]

Левин – человек широкой души и доброго сердца. Он занят поисками путей, которые могут привести всё человечество к лучшему будущему.

Положение всего народа совершенно должно измениться. Вместо бедности — общее богатство, довольство, вместо вражды — согласие и связь интересов. Одним словом, революция бескровная, но величайшая революция, сначала в маленьком кругу нашего уезда, затем губернии, России, всего мира. Потому что мысль справедливая не может не быть плодотворна[203].

В этом отрывке также выражается одна из главных идей Толстого: непротивление насилию. Никакая революция не стоит человеческой жизни. Человечеству пора понять, что решать конфликты можно и нужно методом всеобщего совещания и дискуссий. Неужели история не научила нас мудрости? Войны лишь разрушают и приносят бедствия простым людям, отбрасывают человечество в прошлое, останавливают прогресс и развитие. Разве не жаль тех миллионов женщин, стариков и детей, которые невинно страдают? Мировые лидеры нынешнего дня, как и лидеры прошлого, мнят себя бессмертными богами, но разве их действия, направленные на разжигание конфликтов, останутся безнаказанными? Мало того, что они сами слепы, так они лишают способности мыслить самостоятельно миллионы других людей, посылают солдат на смерть и страдания. Разве солдаты не люди? Разве в ненависти суть человеческой жизни? Никогда одним злом не одолеть другое зло.

Неожиданно Левин в страшную для него минуту, во время родов Кити, начинает молиться. Он, неверующий, стал молиться, и в ту минуту, как он молился, верил. Осознание смерти близкого человека пробудило в нём страх Божий и веру. Еще раньше, став свидетелем смерти брата, Левин всё больше и больше задумывался о смысле жизни. Теперь эта мысль вновь пронзила его душу. «Каждая минута может стать для меня последней, так зачем я стараюсь накопить богатства, зачем я сержусь на людей, зачем я забочусь о будущем?»

Новое радостное чувство охватило Левина. При словах мужика о том, что Фоканыч живёт для души, по правде, по-божью, неясные, но значительные мысли толпою как будто вырвались откуда-то иззаперти и, все стремясь к одной цели, закружились в его голове, ослепляя его свои светом[204].

Да, надо жить для души, думает Левин. Моё тело и окружающий меня мир — лишь временное явление. Ничтожен человек, если смотреть на него из глубины космоса, с высоты и широты Бога. Левин в последних главах Анны Карениной высказывает своё мировоззрение, которое отражает философию Толстого. Не Анна Каренина является главной героиней романа. Из всех окружающих её людей, искренне Анну жалеет только Левин, даже несмотря на то, что её ненавидит Кити. Он понимает ту ситуацию, в которой находится Анна. Смерть Карениной для общества кажется наказанием за её поступок, но вправе ли мы осуждать человека и подталкивать его к самоубийству? Ведь мы — такие же грешные люди. Не суди и не судим будешь, говорил Христос.

Левин чувствует приближение чего-то нового, пока ещё непонятного для него ощущения. Ему кажется, что оно вот-вот, где-то рядом. Как слепой ищет света, так душа ищет божественных знаний. Душа с момента зачатия уже одарена божественными качествами, пишет Бахаулла. Левин знает, что ещё ребенком был добрым, а то, что его позже научили определять, что такое добро, а что такое зло, придало какую-то форму его знанию. В камне уже заложена скульптура, умелый мастер отсекает ненужные части, и перед нами предстаёт шедевр,— в то время как плохой мастер может только испортить материал. Души детей пластичны и мягки, они в руках родителей, окружающих их взрослых. Левин мечтает дать своим детям, кроме светского, также и нравственное воспитание. По его мнению, это основа для формирования характера ребенка, от этого зависит, каким он будет человеком. А Кити мечтает, чтобы их сын был похож только на отца.

Левин желает улучшить благосостояние всего человечества, поэтому он яростно защищает мир и простых людей, вынужденных по прихоти царя и глупой идеи патриотизма идти на войну против турков. Его брат утверждает, что это выражение воли народа. Но Левин не согласен. Необразованный, бедный народ в руках священников, которые действовали в угоду царю, был послушен, как ребёнок. Сказали священнику читать, он и читает. Сказали солдатам идти убивать, значит, так надо было царю-батющке, ему видней, говорили простые люди — и шли на смерть. Сказали платить подати, значит, государю-императору надобно. Сказали, чтобы собирать деньги непонятно на что, но для спасения души, значит, вздохнём и отдаём. И бедные люди во имя Бога и Царя покорно выполняли все приказания духовенства. Левин не хочет такого спасения. Его мысли слишком широки, чтобы верить в сказки священников, тем более, когда они благословляют людей на убийства. Он знает, что вера — в сердце человека, это глубоко интимное и личное чувство каждого. Никакие внешние силы не имеют права вторгаться туда и топтать ногами душу. «Я не хочу идти воевать и убивать людей, я хочу любить их, растить своих детей, обрабатывать землю, помогать другим, ведь в этом суть нашей жизни,— думает Левин,— а значит развивать в себе человеческие качества. Жизнь наша слишком коротка, а мы занимаемся глупостями. Жизнь даётся нам для того, чтобы мы чему-нибудь в ней научились, а главное, выполнили свою миссию». Бахаулла пишет, что цель жизни человека – найти истинное Божественное Откровение, которое предназначено для того этапа развития человечества, во времена которого этот человек родился, и следовать тому, что говорится в этом Откровении, развивать свою душу, то есть божественные качества в себе, распространять знания, полученные из этого Откровения, быть морально и нравственно чистым, ежедневно молиться. Мы думаем: зачем нам всё это? Ребёнок, который развивается в утробе матери, тоже не понимает, зачем ему ногти, волосы, руки, ноги, в которых он там не нуждается,— но ребенок рождается и видит, что в этом мире он не может обойтись без рук и ног, без них он бы страдал и оказался ущербным. Так и душа, которая освобождается после физической смерти, нуждается в добродетелях, то есть в божественных качествах. Отсутствие какого-либо из них подобно рождению ребенка без руки или ноги. Если человек при жизни не развивал в себе правдивость, доброту, искренность, любовь, то душа будет страдать и пребывать в состоянии ада, то есть, не будет получать Божественного света и тепла, поскольку неразвитая душа подобна камню, она равнодушна к солнечному свету, хотя лучи солнца падают равномерно на всю поверхность земли.